минуту, она сидела рядом, чуть выгнув спину. Я чуть накрывал Яну собой: "Моё солнышко…", и она вжалась в плечики, сильно зажмурясь от счастья: "привет миленький!". «Ян, больно?» хрипло спросил я, и она тут же переливаться в тёмных бликах и отражаясь в лаке зеркал повернулась, ярко поблёскивая глазами: «Уже не болит. Ты не волнуйся Зарик, тётя Яна крепкая тётка, уже срослась», а в глазах: "Больно родненький, очень больно..", и пухлые темные губы приподняли краешки глаз в тени волос, а моё тело крало её боль: "Сейчас пройдёт моя хорошая!",и я постарался повернуться на бок, убирая одеяло, чтобы сильнее забирать, но холодное мокрое в крови полотенце, в лёт остудило меня. "Блин, как же я выгляжу!?", и почувствовал как Яна улыбается. «Ян, я можно, помою лицо схожу?» - «Там темно и холодно, не пущу», озорно и тихонько остудила меня ещё сильнее, чем полотенце Яна: "И не смей тянуть! Она моя, я справлюсь". «Так не честно получиться», тихонько, пожаловался я. «Это почему? Тебе пока что не надо вставать, поверь Зарик, у тебя сегодня большие потери были, вот лучше чай держи в постель, я тебе сделала», и откуда-то, как по волшебству достала тёмную кружку, пахнущую ландышем, вереском и лимоном. Глоток наполнил теплом не только тело. «Тёть Ян, ты не подумай», звонко кинул я: «Я знаю что лежать пока надо, хотя я тоже крепкий дядька и встать могу легко», и поймав: "Вот хрюшка!", услышал, как Яна заразительно засмеялась, выгнув спину и по иному перекатываясь по волосам: "Я вся дрожу, как сильно, даже страшно думать..", - "Тогда просто не думай!", поймав, растворил в омуте и я. «Так», сказала она, «теперь, точно рассказывай крепкий дядька, о чём не думать!?», слегка розовее и озорно слетело с Яны. «Да просто так не честно: я разговариваю с красивой тётей Яной и мне очень-очень приятно, а тётя Яна, видит перед собой.. ну ладно, за собой Зарика с грязным носом и причёской в стиле хлам, вот и получается как-то не очень по-мужски, надо вымыться в общем», - "Нет ты точно хрюшка!", одновременно останавливала Яна: "Похоже, мне не спрятаться, ты только не подумай что я…", и она покраснела совсем: "что ты тоже моя хрюшка!!? Да я уже знаю!", я улыбнулся и словно продолжая меня, Яна: "только никому не говори и сам не помни!". И словно улыбаясь, где то внутри нас: "теперь меня продеться убить, я много знаю, но никому не скажу о моей…", - "да точно!?", - "ты же знаешь Янка!"… Слова лились сами собою, цепляясь друг за дружку, кружась в причудливых узорах, и отливая радужными ощущёньями. Купаясь в них, Яна потрепала рукой мою причёску, «я не думала вот так никогда.. ну, а тебе не надо мыться, так отлично!», словно вспоминая, и её халат предательски откинул край, оголив Янину ногу до самой попы. "Блин, какой огромный", заметил темный, бордово-чёрный синяк, я, вспомнив фотографии, ощутил живот, в который раз за сегодня, наливший низ, и наполненную грудь, странным незнакомым до сих пор чувством: "Ничего, ты важнее намного..", услышал Яну. "Я очень хочу коснуться тебя родная…", и Яна, почти одновременно - "ты можешь всё..". Я вытянул из-под одеяла руку и мягко коснулся её кожи. Она чуть вздрогнула. «Какой огромный… из-за меня..», - "Уже почти не больно, а фотографии… тебе понравились?", - "да, очень! Правда мне было сначала странно, но потом; во мне также стало, ты же знаешь!". В Яне кипело, её переполняло желание и
Будь моим мужем 