Дядя Володя поднялся из – за стола навстречу Витьке и, не дав ему даже раздеться, подхватил на руки, вскинул до потолка, потом прижал к груди, чмокнул в щеку и, смеясь, произнес: - «Не из породы, а в породу – один дедушка рысак!»Больше Витька никогда не встречал Катю и ее маму – тетю Наташу…В начале февраля мама умерла. В их дом потянулись мальчишки со всего квартала с подарками. Теперь, если на улице кто – то из мальчишек начинал задираться к Витьке, старшие тут же пресекали: - «Ты что!!! Не тронь! У него мама умерла». То, что у задиры отец погиб на фронте, как и у многих из ребят, вроде бы не считалось. У Витьки не только отца нет, у него мама умерла. И забияка тут же отходил. В мае дядя Володя женился, и в доме появилась тетя Соня – студентка последнего курса мединститута. В комнате, где когда – то лежала Витькина мама, поселились квартиранты. Это были муж с женой - школьные учители, у которых много было книг, в том числе и детских, которые тетя Лида с удовольствием давала Витьке читать, а Витька с не меньшим удовольствием их читал. Книги, которые давала ему тетя Лида, имели одну особенность: над каждым словом была черточка, обозначавшая на каком слоге надо делать ударение. На кровати, на которой спали тетя Наташа с Катей, теперь разместились Витька с бабушкой, а на кровати около окна – дядя Володя с молодой женой тетей Соней. Вскоре, тетя Соня и дядя Володя уехали в Казахстан, куда она получила назначение в сельскую больницу после окончания института. Витька с бабушкой остались одни. Квартиранты теперь жили и в большой комнате. Это называлось «снимать угол». Подолгу они не задерживались и часто одних сменяли другие. Витька теперь уже стал полноправным членом уличного мальчишьего братства. Теперь он участвовал во всех играх и походах: за тюльпанами в горы, на станцию, где стояли ни кем не охраняемые платформы, на которых, блестя на солнце, высились горки стреляных винтовочных гильз. Если взобраться на нее и покопаться, то можно было набрать не один десяток гильз, у которых капсюли были не сработавшими. Если такую гильзу положить на камень и хорошенько стукнуть другим, то раздавался сильный хлопок, похожий на выстрел из ружья. А еще на другой платформе, загроможденной небольшими бочками, среди которых попадались без крышек, можно было набрать карбида, принести его домой и устроить салют из консервной банки. Часто, вечерами, ватага мальчишек, среди которых был и Витька, отправлялись к летнему, открытому кинотеатру Ала – Тоо на вечерний сеанс в кино, возле которого рос громадный карагач, в вечернее время превращавшийся в «ложу – люкс». В нее допускались только те, кто мог добраться до его ветвей, начинавшихся метрах в трех от земли. Иногда же Витька с ребятами наведывались смотреть кино в воинскую часть неподалеку. Территория части была обнесена по среднеазиатским традициям довольно высоким глиняным забором – дувалом. Вот на нем – то и размещались ребята, когда с субботу или в воскресенье в части крутили фильм «Чапаев», «Иван Никулин – русский матрос» или про Чкалова. В 1948 году, когда закончился учебный год, школу семилетку, в которую ходил Витька, из здания у Дунганского базарчика перевели в
Роковой спор. Часть 2 
webmaster@3iks.ru